Десять лет, которые я провел на Ленина, 52 — это лучшие воспоминания.

Вениамин Яковлевич Раевский переехал в комнату № 65 на Ленина, 52Б в начале шестидесятых, после выпускного в детском саду. Там он провел школьные годы, обзавелся надежными друзьями и яркими воспоминаниями.

Вениамин Яковлевич рассказал о переезде, дворовой жизни и взаимоотношениях с соседями.
Интервьюер: Наталья Тамбулова

До начала шестидесятых мы жили, вы не можете себе представить, в деревянном доме, втроем — я, папа, мама. И у нас комната была одна с соседями — шесть квадратных метров! Я только помню, там кровать стояла, шкаф, печка и все, и соседи еще. И я помню, когда выпускной был в садике, и за мной пришли, и мы куда-то едем, совсем не туда, где мы жили. Я ничего не понимал. И потом приехали на Ленина, 52, какой-то незнакомый дом, я открываю дверь, там моя мама почему-то. И я вот так страшно удивился.

На самом деле, поскольку нас было трое, нам должны были предоставить отдельную квартиру однокомнатную, но мы жили с соседями. Потому что некая судья, хотя она жила вдвоем с мужем, смогла получить ту квартиру, а нам дали комнату. Но я, конечно, не жалею, потому что эти десять лет, которые я провел на Ленина, 52, – лучшие воспоминания моей жизни. Очень много друзей у меня там осталось. Мы вчетвером все еще дружим и встречаемся вот с этими друзьями. И после того, как я в 1970-м уехал с Ленина, 52, я все равно, как только появлялось свободное время, приезжал в свой двор, и мы там встречались с теми, кто остался и кто еще приезжал.

Мы жили в 65-й квартире, в доме на улице Ленина, 52, корпус «Б». До сих пор помню планировку. Второй этаж, трое соседей. Значит, кухня одна была в конце на всех, конечно. Одна комната, потом вторая комната и наша комната, и здесь коридор был. Дальше – туалет и ванная совмещенные. Комната наша была 18 квадратных метров.

Мы играли во все подвижные игры: казаки-разбойники, прятки... Вдоль каждого дома росли акации густые, помню, там хорошо было прятаться. Но нам хотелось, я помню, очень свой корт иметь. Мы ходили в домоуправление, просили, но на нас внимания не обращали, вот… Тогда мы решили сделать сами. И вот мы где-то достали доски и стали их колотить – и сколотили, значит, деревянный забор – одну секцию, а надо было четыре. Это класс шестой был. Но что удивительно, видимо, взрослые это увидели и через день его достроили.

У нас была детская комната, в корпусе 3А, на первом этаже. И там была руководителем Александра Семеновна, я вот сейчас не помню фамилию. Мы души в ней не чаяли. Это была специальная комната, где было много настольных игр, где мы играли, смотрели диафильмы. Потом она, помню, привлекала каких-то пенсионеров-учителей бывших помогать в учебе. Эта детская комната организовала футбольные и хоккейные матчи между районами.

Во дворе стоял стол из досок, а между досками были щели. Мы там играли в настольный теннис, но это так развивало реакцию, потому что когда шарик попадал в эту щель, у него отскок был непредсказуемый. И вот это тоже было, как и корт, центром притяжения. Я помню, все мальчишки собирались вокруг этого стола, и вот у нас первенство было, мы играли в теннис. Я все еще играю в настольный теннис. У меня даже есть грамота, где написано: «Раевский Вениамин — первая ракетка района.

Город поделен был на какие-то районы, дворы. Были дружественные дворы и недружественные. Вот когда шла группа парней и видела другую группу парней, начинали выяснять, откуда они. И если не из дружественных, там могло кончиться не очень хорошо. И вот такую картинку можно было наблюдать часто, что по улице бежит ватага парней с кольями – бить другую ватагу парней. Прямо по проспекту Ленина.

У нас были свои «короли», был Бэк, Боря Маковский, он считался «королем» на Ленина, 52. У него был брат Сергей Маковский, мой друг, кстати. Помню там Тера, Клин, Кулак, был Бэк, да-да-да…

У меня была кличка Венёма, я Вениамин. Но это еще более или менее, еще ничего.

Кроме Ленина, 52, еще Ленина, 5, славилось своими «хулиганами». И еще дворы на Луначарского были недружественные. Мы с ними выясняли. Я не помню, были ли парни из Городка чекистов нашими врагами. Но помню, там один мой очень хороший знакомый глаза лишился на этих стычках. Сами стычки проходил в парке Энгельса.

В здании, где сейчас травмпункт, была обычная больница. И была достопримечательность нашего двора — Тамара. Она играла на балалайке, по-моему, и пела. И вот, я помню, что больные из этого стационара летом выходили во внутренний двор, и Тамара им играла и пела. Вообще Тамару все помнят, все знают. Особенно голуби ее знали, потому что она кормила их все время. Как только она выходила на улицу, на нее все голуби слетались, прямо садились на руки. Такой человек интересный.

Это интересный вопрос, да. Мне почему-то кажется, что поначалу всегда ничего, но к концу всегда все плохо. Вот мне почему-то так кажется, что печальный конец в этой жизни с соседями всегда неизбежен. Начинаются какие-то обиды. Общая кухня, кто-то там не вымыл, кто-то поставил, график дежурств, кто-то моет, кому-то кажется, что этот плохо моет, а этот хорошо моет, после этого ссоры, каждый боится оставить кастрюлю с супом на общей кухне.

На кухне у каждого свой стол – одна кухня на три комнаты. А в корпусе 2А, на третьем этаже и на втором, на весь коридор одна общая кухня и один туалет.