Все жили в таком соседском счастье

Двухэтажную квартиру на Ленина, 52 получил дедушка Сергея Цирюлика в конце 1930-х как участник строительства. Он получил целую квартиру – три комнаты, но в две комнаты на втором этаже позволил заселить семьи. Так квартира стала коммунальной и пробыла таковой до начала нулевых.

Сергей родился в 1966 году. В те годы комнату на Ленина, 52 уже занимали его родители – бабушка и дедушка переехали. В интервью Ксении Какшиной он вспоминает о судьбе квартиры, детстве и соседях.

Двухэтажную квартиру выделили моему дедушке Николаю Александровичу в конце тридцатых. Он принимал участие в строительстве этих домов, насколько я знаю, потому что по профессии он строитель-инженер. В свое время работал доцентом в УПИ на стройфаке. Но было тяжелое достаточно время, и он отдал две комнаты другим семьям, чтобы была коммунальная квартира.

В этой квартире внизу было небольшое помещение – кухня, а наверху – туалет и какая-то ванна. И поэтому люди, когда получали такую квартиру в виде коммунальной, приспосабливались: внизу люди строили себе кухоньку из чего-то и туалет, проводили там канализацию, мы разделили как раз, я это помню хорошо. А на втором этаже… Потолки высокие достаточно, хотя и перекрытия деревянные – это минус. Наверху был туалет, и люди делали кухню над лестницей для двух семей. Это все было очень узко, страшно, но все жили в таком соседском счастье.

Что интересно было в нашей квартире – у нас были в туалете окна. Вот такие маленькие они, фрамуги, но это было интересно!

В этой квартире сначала жили папины родители. Потом они уехали в Волгоград, и мы с родителями здесь поселились. До девятого класса я здесь жил, но затем и мы переехали, и поселилась мамина мама – моя вторая бабушка. А в конце 1990-х я уже переехал с семьей. Сделали глобальный ремонт – мы все абсолютно внутри убрали, и сделали дополнительно себе большой подвал – два на два, и у нас получилась трехуровневая квартира. 

Уехать пришлось в середине нулевых – скупали все квартиры на первом этаже нашего корпуса. Говорили, что под ремонт помещений. Вынудили съехать.

Папа приобрел в свое время «Вятку» – мопед, и он закатывал, поскольку мы жили на первом этаже, его в квартиру. Он был такой креативный человек, сделал камин на первом этаже. У нас был подвальчик, и мы хранили там всякие заготовки, картошку.

На Бажова, кстати, раньше были акации, травка. И вот здесь, где сейчас входы в магазины, там была трава, и я помню, мама за мной из окна смотрела, а я лежал в коляске и спал… Были эти акации плотные, никто туда не заходил. Было абсолютно безопасно, и я на свежем воздухе проводил сончас. Потом в детстве я влазил через первый этаж: естественно мне не хотелось обходить, и я выпрыгивал из окна, точно так же залезал. Там такой был бортик, на него было удобно вставать – тренировочка: все подтягивался через подоконник и залазил туда. Друзья точно так же попадали в квартиру ко мне всегда, через окна. Папа с мамой, когда они были студентами голодными, ставили там силки и ловли голубей.

Помню очень хорошо, что во дворе – между третьим и четвертым корпусом, у меня папа заливал каток, и мы на коньках катались. Я ему помогал это все делать. Мне меньше семи было. К трубе отопления присоединяли шланг, и горячей водой каток заливали.

Во дворах мы играли в те же игры, что и все дети: в «Чику», да в «Пекаря». Была интересная находка у меня: я копался в земле, в песке и нашел монетку медную. Оказалось, это монета какого-то там тыщу восемьсот восьмидесятого года, Александр Второй, две копейки… Теперь там у меня в небольшой нумизматической коллекции лежит, как самая первая монетка.
Во дворе все дружили, никто никого не обижал. Были какие-то маленькие группировки здесь. Назывался район наш из нескольких домов: «Полстодва». И очень часто мы ходили драться с кем-нибудь, например, на Лунку.

А травматизма тут было ой-ей-ей сколько. Я в фонтан однажды упал, и грязный – весна была, пришел домой. Мама дверь открыла, смотрит, я весь в этой в жиже. Немного мне лет было. Пять-шесть. Она меня прямо так вот взяла, поставила в ванну всего грязного, помыла.

«Подвальчик» был всегда. Мы там покупали мороженки. А за хлебом ходили всегда в «Центральный булочный», который в Доме Артистов, напротив «Уральского Рабочего», за кинотеатром. Это была традиция.

В этом же корпусе, в четвертом, жил один известный товарищ — Воробьев Дима. Он в свое время занимал должность директора Свердловской киностудии. Они жили на 3-4 этажах.

В 193-й квартире жила прекрасная семья Коганов. Там дедушка Фима, бабушка Ева, их дети, их внуки, мы с ними дружили. Когда меня мама с папой оставляли, чтобы, например, в кино сходить или в какое-нибудь кафе, я уже был повзрослее там, года четыре-пять, меня спокойно сдавали этим соседям. У них стояло пианино, и я на нем там играл, пытался что-то изображать. Хорошие, теплые воспоминания вот об этой очень такой прямо еврейской в хорошем смысле семье. Прекрасные люди.
Знаю, что в этих домах жили известные люди.

Тот же Демьяненко, который Шурик, он где-то в корпусах-то этих жил в свое время. Это доподлинная информация, но я лично его не видел. Но зато я знаю, что к нам в дом, поскольку это УПИ, приходили папины друзья. Он сам был у меня и музыкантом, и художником – такой творческий человек. К нам точно приходили Пресняковы-старшие, это я знаю. То есть Владимир, который папа Владимира Преснякова, его жена, и вот они лабали. Были такие концерты своеобразные. В гости приходил бард, его звали Александр Дольский. Такие были истории.