Если не сносить, то давайте улучшать

Кирилл Маклаков#nbsp;– старший по дому в корпусе 4А на Ленина, 52, где он живет с начала 1980-х. Его родители в своей время обменяли двухкомнатную квартиру в Челябинске на две комнаты в двухэтажной квартире на главном проспекте Свердловска. Здесь прошла большая часть его жизни, и к дому Кирилл успел прикипеть. В интервью Елене Сабуровой он рассуждает о будущем дома-коммуны, коридорной системе и возвращении добрососедских традиций.

Интервьюер: Елена Сабурова

В этот дом я переехал с родителями в 1980 году. Мне было восемь лет, и я пошел в школу 110, во второй класс. Мы переехали из Челябинска.

Родители учились на философском факультет в УрГУ с 1966 по 1971 год. Это были первые годы с образования философского факультета на Урале. На пятом курсе у них была студенческая свадьба. По распределению оба остались на философском факультете: папа – преподавателем, а мама – аспирантом. А в Челябинск уехали из-за квартиры, пройдя конкурс и потом работая пять лет на кафедре марксизма-ленинизма в институте физкультуры.

#nbsp;Они, насколько я знаю, предполагали вернуться на философский факультет в Свердловск, но по независящим от них обстоятельствам не сложилось. Папа в итоге устроился на кафедру философии УПИ, а мама – в Уральское отделение Академии наук.

Это жилье по обмену: была квартира в Челябинске, и в Свердловске нашли вариант на Ленина, 52. Родители хотели жить в центре, поэтому поменяли двухкомнатную квартиру на две комнаты на Ленина. Само местоположение было престижным, а состояние дома оставляло желать лучшего, что открывалось постепенно.#nbsp;

Это была коммуналка: нельзя было поменять двухкомнатную на трехкомнатную. В одной комнате жила бабушка.

Эти конструктивистские дома-коммуны сделаны для трудящихся, и тогда продумать всю инфраструктуру и нюансы создатели этих домов не могли. Поэтому все советское время дома с большими общими помещениями, светлыми и отапливаемыми, и, в общем-то, свободно проходимыми, были молодежными клубами. То есть, молодежи пойти было некуда, никаких кафешек и клубов тогда не было, и молодежь тусовалась в основном в подъездах, особенно, в нашем.#nbsp;Поэтому состояние подъезда... Молодежь, на самом деле, неблагополучная была. Потому что благополучная ходила в какие-то секции, кружки, как, допустим, мои друзья. А там – неблагополучная. Но учились мы, в общем-то, вместе в одной школе или в других школах, ПТУ и поэтому подъезд, состояние дома были довольно криминогенными всегда. Особенно в 1990-е.

Не сказал бы, что это был престижный район. Ну, и состояние подъездов. Я вот помню только два ремонта. Один вообще недавно произошел практически, а предыдущий – где-то годах в1980-х, уже на закате советской власти. Состояние было неблагополучное, и дом всегда походил на трущобу. И контингент там был очень разный, поскольку коммуналки, то есть люди разные... Коридорная система, всё довольно слышно и видно, и поэтому какие-то коммунальные конфликты выплескивались тоже в коридор. Ну, и сама архитектура к этому располагала. Коллективная жизнь домов-коммун – видимо так.

Постепенно коммунальные квартиры расселили, но это еще до сих пор происходит. Даже в нашем корпусе есть еще две-три таких квартиры.

Моя квартира занимает#nbsp;третий-четвертый этажи. На третьем этаже –#nbsp;кухня и большая комната. А на четвертом – спальня, и маленькая комната, ванна с туалетом. Мы обедали внизу на кухне либо, когда гости, в большой комнате. Сейчас, естественно, все эти перегородки мы удалили, перестелили весь пол внизу, поэтому там большая студия: кухня с комнатой.

В корпусе функциональных три этажа: по два этажа на квартиру. То есть три коридора: на первом, на третьем и на пятом. На этаже 12 квартир. И еще на главных лестницах небольшие однокомнатные квартиры.

Есть#nbsp;обычный лифт. Раньше дверь в лифт была на петлях и открывалась вручную, и внутренние створки открывались. Я еще застал старинный лифт.


Коридорная система имеет свои минусы. То, что люди все ходят – это такая большая лестничная площадка на 12 квартир. И к тому же поскольку заднюю лестницу закрыли#nbsp;–#nbsp;у нас есть главная лестница и задняя, и раньше все было открыто. И это был проходной двор. А у детей такой аттракцион: играть в казаков-разбойников, бегать по коридору туда-сюда с одной лестницы на другую друг за дружкой, это очень весело, шумно и громко. Соседям это возмутительно. А потом еще начались хулиганские сообщества, криминал. Заднюю лестницу вообще закрыли и оставили только главную. Поэтому люди ходят только по ней и тому, кто живет в конце коридора, надо пройти через весь коридор и выйти на главную лестницу. В средних корпусах – другая архитектура. Там несколько лестниц, четыре или пять, сквозные, которые проходят снизу доверху. И не надо через весь коридор идти. Почти рядом с каждой квартирой есть лестница, по которой можно спуститься.


Наши коридоры одной стороной выходят во двор. Застекленный коридор, 24 больших окна, коридор освещен солнечным светом. Окна не менялись давно, не знаю, с каких годов эти окна, возможно, аутентичные с самого начала постройки дома. Может, 1930-х годов.

По стройкам лазали.#nbsp;По тем домам, что строились поблизости. Лазили по дому, где сейчас Институт метрологии, на горке, на Красноармейской. Это были «смотровые площадки» для пацанья.#nbsp;Необорудованные. Дом по Луначарского, который для киношников строился – залезали на крышу.

В детстве научился на велосипеде кататься. И сейчас проблемы с пробками решаю с помощью велосипеда. И чтобы содержать велосипед, я сделал в доме внизу колясочную. Теперь у нас есть колясочная#nbsp;– там коляски и велосипеды.

Общей ёлки в советское время не было, может быть, в ранние годы некоторое время. А потом уже люди перессорились, и наступила обычная нормальная жизнь, энтузиазм как бы повыветрился комсомольский, и люди разошлись каждый по своим норам, со своим бытом.

Сейчас у меня дочка, ей двадцать, завела такую традицию: на Новый год 31 декабря она печет какие-нибудь#nbsp;вкусняшки, выходим и по дому раздаем

Ценность архитектурную дом имеет.#nbsp;Действительно, город выглядит нетипично по сравнению с другими советскими городами. Но лучше, конечно, перепрофилировать, чтобы поменьше было жилых помещений. Собственно, нижние этажи уже становятся какой-то сферой услуг или культуры. Это правильная тенденция: чем меньше народу, тем легче ухаживать и поддерживать строение.

У меня, конечно, есть идеи, как можно было бы улучшить наши корпуса. Сейчас есть технологии, которые могут дополнить вот эту архитектуру, сделать ее удобной. Высокие потолки, большие окна – все это довольно хорошо. Перекрытия деревянные, но прочные, из лиственницы.#nbsp;Сделать здесь внешнюю галерею#nbsp;— пристроить галерею-лестницу снаружи, со стороны двора. Со всех других сторон ничего не меняя. Это гораздо экономичнее, удобнее и пожаробезопаснее для жильцов, экономичнее по отоплению. И можно даже индивидуально провести в каждую квартиру трубы отопления, если еще и подвал сделать, как положено: углубить и поменять трубы.

Балансируем на уровне: сносить или не сносить. И если не сносить, то давайте улучшать, а не консервировать вот этот несколько ущербный проект дома-коммуны. Если он остается жилым домом, а не музеем на весь квартал, то лучше сделать, чтобы жильцам было удобно.